Зверства нацистов в годы Великой Отечественной войны постепенно стираются из памяти, так как уходят очевидцы тех событий. Тем важнее сохранить эти воспоминания в памяти потомков. 22 октября объявлен Днем сожжённых деревень. На территории Гдова таких деревень было множество, но информация о них разрозненна, в открытом доступе нет даже полного перечня сожженных населенных пунктов. Тем не менее, работа в этом направлении необходима. Очевидцы вспоминают: "Зрелище страшное, занялась огнем вся деревня...", "Он озирался по сторонам, не признавая места, на котором стояла деревня. Не осталось ни одной постройки. Фашисты не поленились, сожгли даже бани". Нередко жертвами фашистов становились не только жилые и нежилые постройки, но и самих жителей запирали в домах и сжигали живьем. Предлагаем вам познакомиться с тремя историями сожженных деревень. Уважаемые читатели! Если у Вас есть информация о сожженных деревнях, их довоенные фотографии, фотографии жителей, просим поделиться с нами материалами. 

Д. ТАРОБАРОВО, СПИЦИНСКАЯ ВОЛОСТЬ

Валентина Ершова в 2005 году газете «Гдовская Заря» рассказала: «Грянувшая в 41-м война сломала нашу жизнь, сделала её невыносимой в годы оккупации. Как только пришло известие, что немцы уже в Пскове, родители стали копать ямы и прятать в них имущество: прежде всего зерно из амбаров, а также положили туда швейную машинку, колодки для обуви – отец хорошо шил сапоги, семейные фотографии, на всякий случай. Не знали, сколько продержаться у нас немцы, думали, что ненадолго, но война затянулась. На себе испытали мы весь ужас оккупации, жили в постоянном страхе: в любую минуту могли ворваться в дом фашисты и расстрелять. А наведывались они к нам чуть не каждый день – приходили за яйцами, молоком, мясом. Если не давали добровольно, забирали силой…

Первой жертвой фашистов в 1943 году оказался 13-летний брат Ваня. Его с друзьями схватили немцы у железной дороги. Подростки пришли туда, чтобы помочь партизанам, но об этом не сказали, не выдали своей тайны, за что поплатились жизнью. Больше не видели мы нашего Ваню. Люди говорили, что ребят расстреляли, но их могилы никто не знает до сих пор.

В 1943 году каратели начали жечь деревни, а жителей отправлять в немецкую каторгу. Тогда наша семья вместе с другими ушла в лес. Жили в землянках, недалеко от деревни Спицино. А через месяц немецкий отряд наткнулся на них. Нас забрали. Под стражей шли пешком до станции Ямм. По дороге мы потеряли сестру Лену, 15 лет ей было. Вместе с подружкой она решила сбежать от конвоиров, но, видно, неудачно. Больше мы о ней ничего не слышали. Уже позднее яммские жители видели в лесу измученную девочку, копавшую могилу. Что стало с нашей Леной – не знаем, где похоронена – тоже.

А всех нас пригнали в Ямм, закрыли в сарае. Потом шли мы в деревню Ремда. Немцы собирались всех отправить в Германию. Но свет не без добрых людей. Спрятал нас хороший человек на свой страх и риск. Когда пароход отошел, нам сказали: «Бегите в лес!». Охранники ничего не заметили.

Сколько пробирались по лесу, не помню. Поздно вечером мы вернулись домой, а утром рано в деревню въехали две машины с немцами. Они стали поджигать каждый дом. Зрелище страшное, занялась огнем вся деревня. А мы спустились под горку на берег озера. Один немец схватил моего отца и заставил держать молодую лошадь, а сам начал в неё стрелять. Лошадь вырвалась и убежала. За то, что не удержал лошадь, папу у всех на глазах бросили в горящую баню. Сдали нервы у дедушки, он побежал в поле. Его догнала вражеская пуля. В одной могиле на берегу озера, у деревни Кленно, похоронили дедушку и прах отца. Это был октябрь 1943 года.

Нам приказали явиться в комендатуру, но мы побоялись фашистов, и снова решили укрыться в лесу. Остались в том, что успели выскочить, без документов. Помогли нам партизаны, разместили в землянке, где мы и прожили до освобождения района. Мне было 8 лет. Когда вернулись, увидели страшную картину: от домов остались только печки и трубы, готовые вот-вот рухнуть. Опять два года ютились в землянке, но это уже была жизнь под мирным небом.

В период оккупации от рук фашистов погибли брат, сестра, отец и дедушка, и нас осталось четверо.

Так сложилась моя судьба, что, выйдя замуж за военного, часто меняла место жительства, но всегда тянуло на родину. Приехала в родные места и не узнала. Город расстроился, похорошел после войны. В нашей деревне Кленно теперь пограничная застава.  Там же, на берегу, могила дорогих моему сердцу людей. За ней мы постоянно ухаживаем»… 

На снимке слева направо: Лена, отец, Зина и Ваня, мама и старшая сестренка Катя.

Могила отца и дедушки

  Д. РЯБОВО. ДОБРУЧИНСКАЯ ВОЛОСТЬ

Немецкие войска пришла на Гдовскую землю в 1941 году. Немецкая комендатура в годы оккупации находилась в здании школы деревни Добручи. Анастасия Романовна Хребкова вспоминала, что одним из офицеров комендатуры был немецкий офицер по имени Макс. Приблизительно в 1942 году этот немецкий офицер ехал в деревню Рябово, и по дороге в ельнике был убит партизанами.

За это в Рябово был прислан отряд карателей для устрашения местных жителей. Однако местные жители узнали, что придут каратели. Об этом им сообщил староста деревни Степан Ионов, а старосту предупредили партизаны, с которыми тот поддерживал связь. Поэтому к моменту прихода карателей все местные жители спрятались в лесу. В деревне остались только 11 человек, которые в силу возраста не могли убежать: 10 стариков и одна девочка Тоня Пухова.

 Их согнали в дом старосты Степана Ионова и безжалостно расстреляли. Бабушка заслонила Тоню собой, поэтому, возможно, девочка не погибла. После расстрела немцы дом подожгли и ушли.

Тоню ранили в ногу, и она выползла из горящего дома. Потом она огородами пошла в деревню Сидорково, где её укрыли местные жители и переправили к партизанам, которые находились в Волчьем острове. Девочка осталась жива.

 

 

 

 

 

 

Д. КАЛАШНИКОВО. ПОЛНОВСКАЯ ВОЛОСТЬ.

Лев Иванович Маляков. «Страдальцы».

«Лешка резал табачные листья острым, как бритва, ножом, смахивал на покрывало и привычно поглядывал на дорогу, словно ждал от Полны кого-то. Машины он увидел тотчас, как только они выехали из леса. Лешка встал и подошел к окну, стараясь разглядеть, почему немцы остановились? Когда выправили коров на дорогу и погнали в Полну – Лешка все понял. Он кубарем скатился с чердака, закричал:

-Мама, немцы едут на машинах! Коров сгуртовали и погнали в Полку. Давайте удирать!

-Лешенька, страх-то какой! – Катерина Осиповна перекрестилась. – Дети, скорее в лес, можа, успеем!

Она накинула на Валентину пальто, сама взяла заранее приготовленный узел с постельными принадлежностями. Наник залез руками в лямки мешка с запасом продовольствия, однако недовольно пробурчал:

-Любишь ты, Лешка, шума напускать -тебе бы только паникером служить!

Ему никто не ответил. Лешка сунул топор за пояс, взял пилу и кинул мешок с хлебом на плечо. Дверь заперли на замок. Катерина Осиповна спустилась с крыльца, обернулась, перекрестила дом, как крестила после каждой дойки любимую корову-кормилицу.

-Сохрани тебя, Господи! – После этого она подошла к забору Горновых, прокричала: - Ленка, баба Дуся, выгляньте!

 

В окно высунулась голова старухи, на крыльцо вышла Елена:

- Ково тебе?

- Немцы!.. Машины от полны едут!..

- Ахтеньки! – вскрикнула заполошно баба Дуся и скрылась в избе.

- Лешка, - распорядилась Катерина Осиповна, - кричи по деревне, предупреди соседей! К дедушке забеги, а то он не услышит. Пускай скорей уходят!

Лешка пробовал бежать, но пила и мешок мешали, он зашагал скорым шагом и, не жалея глотки, орал:

- Немцы едут! Каратели! В лес удирайте!

Через минуту-другую с каждого дома, нагрузившись узлами, стар и млад потянулись за деревню в кусты. Уходили в жуткой тишине, даже малые ребятишки не плакали, словно понимали происходящее. Достигнув леса, Мужановы остановились передохнуть. Лешка залез на высокую ель, смотрел в сторону Калашникова и молчал.

- Ну что там? – нетерпеливо допытывалась Катерина Осиповна, задирая голову. – Ну что молчишь?

 - Лешка к небеса вознесся, вроде ангела, - посмеиваясь, заметил Наник. – У него дух захватило, слова не сказать.

 - И у тебя захватит.. – огрызнулся Лешка и стал спускаться. Он вытер мокрое от пота и слез лицо, проговорил сдавленно: - Горит наше Калашниково, глядеть страшно, горит от края до края…

- Боже мой!.. – воскликнула Катерина Осиповна и закрыла лицо руками.

Первую ночь кое-как перемаялись в сырой неустроенной землянке. Утром поели наскоро, всухомятку, и за дела. Катерина Осиповна развела костерок, принялась готовить обед. Валя помогала – чистила картошку. Наник взял лопату, пошел искать глину, чтобы сложить плиту. Лешка направился в деревню узнать, что осталось от родимой, собрать на погорелье уцелевшее.

Росное утро с легким туманом и развешанными меж деревьев паучьими сетями обещало погожий день. В лесу перекликались тонюсенькими голосами синицы. На душе у Лешки было тревожно он поймал себя на мысли, что желает чуда: увидеть деревню целой и невредимой. Умом он понимал: такого быть не может. И все арвно хотелось верить в небыль.

Запах гари Лешка уловил в кустах – наносило ветром от деревни. Выйдя на открытое место, в бывшим гумнам, Лешка увидел вместо постройки груду обгоревших бревен, некоторые еще дымились. Даже трудно было представить, что несколько дней назад здесь гуляли толокой на обмолоте ржи у Федьки Олексина. Сквозняк вздувал пепел, развевая его по траве. Лешка постоял и, подавленный, направился к своему печищу. Он озирался по сторонам, не признавая места, на котором стояла деревня. Не осталось ни одной постройки. Фашисты не поленились, сожгли даже бани. Лешка шел по сожженной деревне, озираясь по сторонам, на глаза у него наворачивались слезы. Он вытирал их кулаками и все глядел, словно старался навсегда запомнить ужас уничтожения. Из всех построек остались лишь каменные стены деда Осипа и магазинов.

Разгребать печище собственного дома у Лешки не хватило духу, это занятие он оставил на потом, когда горечь утраты не будет так беспощадно перехватывать дыхание. Он прошел к сараю, где были зарыты зерно и одежда. Хотелось проверить – не сгорело ли? Но днем открыть яму не посмел, а вдруг немцы! Нет, это следует отложить на ночь. Если добро не сгорело, надо вырыть и перенести в лес. Не дай Бог, начнутся дожди – зерно промокнет, где его сушить? Фашисты все гумна спалили.

Думая о порушенном хозяйстве, Лешка направился в Новую деревню навестить тетушку Анну, мамину сестру, убедиться, что Новой повезло. Не хотелось верить, что можно заподряд спалить все деревни, такое не укладывалось в его голове. Он вышел на горушку, к Гришину хутору, на котором до сселения из хуторов жили братья Павел и Васька. С холма Новая деревня как на ладони. Он долго стоял, тараща глаза и убеждаясь, что от деревни остались печные трубы да кущи молодых садов. Лешка повернул обратно, подавленный увиденным, плелся устало, как старичок».

 

В истории деревни Островцы есть похожая трагедия. При отступления немцы сожгли наш край. Горела вся округа. В ночь на рождество в деревне поднялась тревога - зарево над Заходами. Наши люди заранее готовились к этой беде: были выкопаны в лесу землянки, закопаны и спрятаны кое-какие вещи, приготовлены узлы с собой. Бежали в лес в мороз по снегу женщины, дети, старики. Везли с собой на саночках узлы, тащили скотину, несли плачущих ребятишек. И уже под утро смотрели, как загорелась вначале церковь, а потом запылала деревня. Когда на следующий день пришли в деревню, увидели страшную картину пожарища. От девяноста домов осталось всего три дома - были подожжены, но не загорелись. О жертвах наши родные не говорили. А как жилось всем нашим родным - нам трудно представить. Единственная довоенная фотография семейного дома Миронова Бориса Алексеевича.

Деревня Желча

Желча – деревня в Гдовском районе Псковской области. Расположена в 2 км к северо-востоку от волостного центра села Ямм на противоположном от него правом прибрежье реки Желчи. Деревня была сожжена в октябре 1943 года.

Из протокола допроса жителя сожженной деревни Желча Полновского района С. Ф. Никитина (27 февраля 1946 г.):

«[…] ВОПРОС. Скажите, Никитин, знаете или нет Вы немецкого унтер-офицера Леге Адольфа?

ОТВЕТ. Унтер-офицера Лёге не знаю.

ВОПРОС. Скажите, Никитин, какие операции производил отряд немцев, [который] размещался на ст. Ямм?

ОТВЕТ. Этот отряд ходил на облавы на поимку партизан. Один раз я пас коров, пришли два немца, застрелили три овцы и унесли с собой.

ВОПРОС. Скажите, Никитин, сколько домов сожжено в Вашей дер. Желча?

ОТВЕТ. В нашей деревне сожжено 60 домов и вся деревня сожжена в октябре месяце 1943 года.

ВОПРОС. Скажите, сколько [человек] немцами расстреляно и сожжено, когда немцы сжигали дер. Желча?

ОТВЕТ. Сожгли одного мальчика Егоркина Василия 16 лет и сожгли двух старушек Шорошину и Быкову, которые не могли уйти в лес.

ВОПРОС. Скажите, Никитин, сколько немцы забрали людей и отправили в Эстонию во время сжигания деревни?

ОТВЕТ. Когда немцы пришли сжигать дер., то всю дер. окружили и народ в лес уйти не успел. Когда окружили дер., то приказали собраться в течение часа всему народу. В нашей дер. немцы забрали семей 40 и погнали пешком в Эстонию через Чудское озеро, а от нас до озера 35 километров. Лошадей было только 4. Народ угоняли под оружием, но по пути некоторые разбежались и много убежали с берега озера, а я был отправлен с 5 детьми в Эстонию, а затем в Германию. Вместе со мной отправили в Эстонию 9 семей. Эти девять семей в Эстонии были разбиты и были отправлены в разные места. При сжигании дер. Немцы народ грабили, угоняли скот. Из нашей дер. было угнано скота коров 50 голов, а также овцы и козы».

(НАРБ. Ф. 1363. Оп. 1. Д. 1510. Л. 26–27об. Подлинник. Рукопись).

Источник: Сожженные деревни России, 1941–1944: Документы и материалы / Сост. Н. В. Кириллова, В. Д. Селеменева и др. М., 2017.

Деревня Чернечки

Чернечки – деревня в Гдовском районе Псковской области. Расположена в 1,5 км к востоку от волостного центра села Ямм, на левом берегу реки Желчи и северном берегу озера Женское. Немецкий отряд сжег полностью деревню в октябре 1943 года.

Из протокола допроса жительницы сожженной деревни Чернечки Полновского района М. Н. Быковой (28 февраля 1946 г.):

«ВОПРОС. Скажите, Быкова, кого вы знаете из немецких унтер офицеров, которые находились в период оккупации Полновского р-на здесь и, в частности, знаете ли Лёге Адольфа?

ОТВЕТ. По фамилиям я ни одного унтер офицера немецкой армии не знаю.

ВОПРОС. Скажите, Быкова, кто в Вашей дер. Чернечки арестован и расстрелян немцами в период с марта мес. 1942 г. по январь мес. 1944 г.

ОТВЕТ. В октябре мес. 1943 г. народ нашей дер. Чернечки стал уходить в лес, а немецкий отряд, который размещался на ст. Ямм численностью примерно человек 50, пришел в дер. Чернечки и всю сжег. В нашей дер. Чернечки было 27 домов и все дома сожгли. Тогда же немцы расстреляли у нас в деревне двух взрослых Егоркина Василия и Пескова Якова. Когда немцы их арестовали, то запрягли в телегу, на телегу наклали овец и их заставили везти на ст. Ямм на расстоянии три километра. Когда они привезли, то немцы Егоркина и Белова заставили вырыть могилы и после этого расстреляли. Тогда же при сжигании деревни в октябре мес. немцы за деревней поймали и расстреляли мальчика 6 лет и девочку 11 лет. Фамилии их не помню, они не нашего р-на, а эвакуированные из Ленинграда. Во время сжигания дер. немцы сжигали все имущество не только в домах, а также и на улице, которое было вынесено и спрятано. Больше дополнить ничего не могу. Записано с моих слов правильно и мне прочитано».

(НАРБ. Ф. 1363. Оп. 1. Д. 1510. Л. 24–25об. Подлинник. Рукопись).

Источник: Сожженные деревни России, 1941–1944: Документы и материалы / Сост. Н. В. Кириллова, В. Д. Селеменева и др. М., 2017.